Воспоминания современников

Оглавление
Проф. Галина Тагамлицкая (сестра)
Акад. Христо Христов
Акад. Иван Тодоров (ученик)
Акад. Благовест Сендов (ученик)
Акад. Любомир Илиев
Проф. Тодор Генчев (ученик)
Проф. Димитр Скордев (ученик)
Доц. Димитричка Шопова (сокурсница)
Христо Бояджиев (аспирант и ассистент)

Проф. Галина Тагамлицкая (сестра)*
... У моего брата не было супруги, не было собственных детей. Но у него всегда были рядом родные, молодые души – тоже. Поэтому по нему скорбят, его помнят все те, которым он щедро помогал при жизни, на чьи просьбы о встрече, консультации, беседе он тут-же отзывался и в будни, и в праздники, в любое время дня, и здоровым, и слегка болеющим, если не был занят служебно. Я просто не могу себе представить, что его могли бы забыть те, чья судьба, деятельность, достоинства и развитие были у него важнейшим, основным интересом и волнением, чьи возможности и стремления были у него величайшей радостью и гордостью, заботой и целью и поэтому были постоянной темой размышления и его разговоров с нами дома. Я знаю, что его помнят и многие из тех, которые не нуждались в его помощи, но ознакомились с ним и одарили его своим уважением. ...
Он не считал, что его достоинство подрывается например тем, что он всегда первым поздравлял каждого. Даже студентам первым снимал шляпу (они это знали и спешили опередить его своим поздравлением). И я верю, что для них это был наглядный пример внутреннего уважения к человеку (и к себе самому!), которое следует получить внешнее выражение и в малом, и в большом.

Акад. Христо Христов*
Чл.-корр. проф. Ярослав Тагамлицкий – математик-творец с огромной специальной и общей культурой, университетский преподаватель, обучавший не одно поколение в духе и постижениях математического анализа, и человек, для которого истина, бескорыстие и чувство долга были содержанием и смыслом жизни – покинул нас, но след, который он оставил, чувствуется и будет чувствоваться еще много времени. Роль и значение этого ученого важны не только для болгарской математики, но и для всей нашей науки и в частности – для нашей физики, ибо многие студенты физики, так же как и математики прошли через его школу, а и он сам хранил живой интерес к проблемам физики.

Акад. Иван Тодоров (ученик)*
В учебном 1951 – 1952 году, когда я поступил на специалность физики в тогдашном Физико-математическом факультете, впервые математики поступали фактически без конкурса – на первом курсе было 400 студентов-математиков и 100 студентов-физиков. (Тогда это объяснялось спросом на учителя, а позже – потребностью в программистов. Независимо от причины, резкое увеличение числа студентов затрудняло задачи преподавателей.)
Лекции по дифференциальному и интегральному исчислянию (а также по высшей алгебре) мы слушали вместе с математиками – в два потока по 250 человек; собирались в ранние утренние часы в большой – холодной зимой – 22-ой аудитории в северном крыле Ректората. Первым овладел это разнородное гудение характерный тенор проф. Тагамлицкого: „Дорогие студенты!" – Никто из нас раньше не слышал его имени. Два или три года назад он заменил ушедшего тогда на пенсию проф. Кирилла Попова в качестве заведующего кафедрой дифференциального и интегрального исчисления. Невысокий, лысый, в очках, не тощий, но подвижный; с гримасой, напоминающей улыбку Сократа.
...
Можем себе представить удивление и разочарование Тагамлицкого, когда он понял – в 1956 году, – что его (обобщенная) теорема о конусах является следствием хорошо знакомой сегодня теоремы одесских математиков Крейна и Мильмана о крайних точках, опубликованной в 1940 году. Правда, что Крейн и Мильман, а и никто после них – до Тагамлицкого – не осознал какой широкий спектр приложений к анализу имеет их теорема. ... В следующие годы мы стали свидетелями его попыток обобщения теоремы Крейна-Мильмана, которые привели его до открытия глубоких связей с таким основным методом как математическая индукция (он назвал окончательный вариант найденной им более общей теоремы „топологической индукцией" – см. ее формулировку в статьях Скордева и Чакалова и Ив. Проданова в настоящем сборнике*).
...
Каждый большой научный труд является компромиссом между желанным и достигнутым, а Тагамлицкий не хотел делать компромиссов. Чтобы сохранить свою честь перед Наукой, он пожертвовал честолюбие и успех дня.
Его всегда высокий и повышающийся с годами критерий о научной работе, применен к его собственному творчеству, привел к тому, что за последние 20 лет своей жизни – с 1963 года и позже, при большой научной активности у него практически не было публикаций. Применительно к коллегам и молодым сотрудникам, эта чрезвычайно высокая планка привела к известной изоляции человека, который на протяжение хотя бы 15 лет был душой и центром болгарской математики. От него оторвались не только самые молодые, которые может быть не знали его хорошо, но и некоторые из его учеников наилучшего времени.

Акад. Благовест Сендов (ученик)*
Совершенно естественно, я скоро стал одним из наиболее ревностных поклонников проф. Я. Тагамлицкого. Магия, которой он владел, была очень сильна. Студенты опережали друг-друга поздравлять его с поклоном, так как он всегда норовил поздравить первым, некоторые специализировались в имитации его специфической интонации, а другие просто говорили с его интонацией. Но наиболее сильно и наиболее глубоко он воздействовал своим отношением к математике.

Акад. Любомир Илиев**
Весна 1935 года. ... В Физической аудитории Физико-математического факультета читает лекцию по проблемам интегральных уравнений профессор Отто Блументаль. На одной парте сидели студенты третьего курса Алипий Матеев и Любомир Илиев. Чуть позади сидел ученик тогдашней Второй софийской мужской гимназии. Об этом свидетельствовал зеленый воротник его ученической куртки. Сосредоточено и с интересом он слушал и записывал лекцию. Во время перерыва Матеев сказал мне: „Иди со мной, познакомлю с одним любознательным учеником из гимназии, в которой я учился". Таким образом я познакомился с Ярославом Тагамлицким.

Мы с Матеевым закончили учебу, он поступил в Университет. Встретились на семинаре Чакалова и Обрешкова как слушатели и докладчики. Потом каждый из нас своим путем и сообразно своим интересам уехал на специализацию зарубежом.

Собрались снова ненадолго под одной крышей – мы с Матеевым уже были ассистентами. Вместе пережили некоторые из ужасов и поражений бомбардировок. Он ушел в армию, а мы с Матеевым эвакуировали в г. Стара Загора все имущество математики из Факультета. Перед этимпринимали участие в экзаменах эвакуированных по стране студентов, которые провелись в г. Хисар. И все это в атмосфере врожденного и свойственного для молодежи интеллектуального юмора.

...
Самое содержательное его научное дело – это введение у нас рожденного в тридцатых годах 20 века функционального анализа. Там и в некоторых областях теории рядов суть и основные постижения в его научных трудах. Его первый докторат – в теории однолистных функций.

Исключительно интенсивно и богато педагогическое дело профессора Тагамлицкого. Он не ставил резкой границы между своими научной и педагогической деятельностями. Его спецкурсы и руководимый им кружок – замечательная школа роста молодых ученых. Он проявлял большой интерес и внимание к вопросам среднего образования.

Проф. Тодор Генчев (ученик)*
Для меня нет сомнения, что Ярослав Тагамлицкий займет видное место в истории нашего факультета, ибо он бесспорный создатель новой болгарской школы. Он был не только автором глубоких и блестяще исполненных научных исследований, но и, больше этого – ученым и просветителем в исконном смысле слов, борцом за более широкие духовные горизонты и более высокую культуру. И самое важное – был беззаветно предан своей миссии. Даже самый поверхностный наблюдатель видел в нем человека не от „мира сего" – человека, всецело и по настоящему посвятившего себя науке. Он был учителем, воспитателем и кумиром нескольких поколений.
Как всякая яркая индивидуальность Я. Тагамлицкий не оставлял почти никого равнодушным. Преобладающие чувства к нему были искренняя любовь и восхищение. Спонтанная скорбь при его внезапной смерти дает самое яркое доказательство для этого; математическая общественность не помнит столь внушительных похорон.
Проф. Тагамлицкий был настолько самобытным и своеобразным, что одно его присутствие придавало определенный колорит всему факультету. Следующие поколения могут получить только беглое представление об его индивидуальности, и то при условии, что мы оставим им достаточно много подробностей . . .
„Чтобы воспринять одну истину – любил говорить он, – необходимы известные предпосылки. Часто наиболее полезным оказывается некоторый ошибочный ответ. Я всегда нахожу того студента, кто даст нужный мне ошибочный ответ."
...
После 1965 года Тагамлицкий почти перестал публиковать, но не перестал заниматься математикой. Годовые отчеты, сохранившиеся в архиве сектора реального и функционального анализа, свидетельствуют о широком охвате его размышлений.

Проф. Димитр Скордев (ученик)*
Закончу свои ранние воспоминания о Тагамлицком воспоминанием дня, когда я впервые понял, что профессиональная жизнь этого энергичного человека, вдохновляющего молодежь оптимизмом и верой в собственные силы, не всегда безоблачна. Хотя в наших разговорах, когда я был студентом, Тагамлицкий всегда сохранял нужную дистанцию и никогда не позволял себе дать знать о своих неприятностях, все-таки случилось так, что однажды я его посетил непосредственно после обсуждения его учебника, на котором некоторые высказывания глубоко его огорчили. Я был потрясен, когда я увидел его доведенного до слез.

Доц. Димитричка Шопова (сокурсница)**
С Ярославом Тагамлицким знакомы с осени 1936 г., когда 80 студентов по математике и около 50 по физике начали вместе слушать лекции и посещать упражнения на Физико-математическом факультете Университета. Тогда никто не контролировал посещают ли студенты регулярно занятия, но трудно находились сидячие места и в большой аудитории (сейчас аудитория „Д. Каляшки") на ул. Московской 49. Посещали не только те, которые были обязаны, а и студенты высших курсов, не сдавших соответствующего экзамена, а также любопытные и любознательные студенты других специальностей.

Ярослав Тагамлицкий скоро произвел впечатление своей подготовленностью и возможностями. Среди студентской общности интерес к дарованиям большой. Очень быстро распространился слух, что среди молодых студентов появилась новая звезда.

Маленький, в очках, с видимой напряженностью и волнением Тагамлицкий брал живое участие в упражнениях, а иногда задавал вопросы, давал предложения и на лекциях. Нам, новичкам, он выглядел скорее принадлежащим к преподавателям, чем к студентам. Он нам казался намного старше нас, хотя фактически он был одним из наиболее молодых в курсе.

С течением времени мы опознали друг друга. ... Но с Ярославом Тагамлицким всегда остались на Вы и на фамилию. Не могли почувствовать себя с ним на равных. Тагамлицкий очень редко говорил о себе. Один раз он мне сказал, че детство его прошло в лишениях.
...
С Ярославом Тагамлицкнм закончили университет в 1940 году. Из 80 студентов в нашем курсе только 8 закончили вовремя и вновь собрались вместе учить и стажироваться, чтобы получить учительскую правоспособность в институте стажировки при III мужской гимназии. Между нами был и Тагамлицкий. Еще тогда он показал живой интерес к преподавательской работе, умел заинтересовать и увлечь учеников.
...
Во второй половине стажа Ярослава Тагамлицкого привлекли стажироваться в Университете, а потом ему присудили стипендию Гумбольдта в Лейпцигском университете, где он защитил докторат.
...
Он называл золотым правило: „8 часов работы, 8 часов сна, 8 часов активного отдыха" и рекомендовал его студентам. Уверял меня: „Поверьте мне, 8 часов серьезной работы каждый день никак не мало". Не сомневаюсь, что сам он очень часто его нарушал, причем в долгие периоды своей жизни. Однако, может быть и в результате собственного опыта, он был убежден, что это является важной предпосылкой для успешности учебного труда.

Другое мнение, которое он много раз выражал было: „Интерес приходит с успехом". Это – лаконичное выражение его убеждений, что человек не рождается со своими интересами, а они создаются; что надежный метод создания творческих интересов у молодого человека это назначение перед ним возможно более серьезных, но постижимых сообразно его сил задач – повести его по пути успеха, укрепления веры в собственные силы; очертание пути к утверждению личности в области математики (физкультуры, искусства, другого полезного и уважаемого труда).

Один маэстро в аудитории
(воспоминания Христо Бояджиева, аспиранта и ассистента)
Я записался студентом летом 1966 году и в сентябре был на бригаде в селе Мечка. Там новые первокурсники-математики собирали помидоры и обсуждали будущее. Там я впервые услышал выражение: "Если не видел Тагамлицкого, то ничего не увидел".
Потом я не только увидел его, но и имел счастья быть его студентом, аспирантом и ассистентом на протяжении 17 лет. А зачем о нем так говорили я понял еще на первой лекции по дифференциальному исчислению. Он был совершенно необычным человеком!
Лекции тогда проводились в большой 272 аудитории Ректората – по вторникам и четвергам, с 10 по 12 часов. Тагамлицкий приходил напрямую из своего дома на ул. Оборище. Входил в аудиторию очень бодрым, свежим, полным энергией и шутливым юмором. В белом халате перед классной доской он мгновенно захватывал наше внимание и не упускал его до конца. В гимназии у меня были трудности по анализу, в классе почти ничего не понимал и надо было мучиться дома. Однако с Тагамлицким получился необычный эффект – он нас вводил в материю легко, неощутимо и элегантно, как опытный музыкант вводит своих слушателей в царство музыки. Перед нами происходило необычайное таинство – в его руках формулы оживали и сложные понятия добивали ясный смысл. Даже маленький эпсилон не являлся просто буквой, а имел характер. С приятным удивлением я установил, что могу его понимать и следовать без особого усилия. Математический анализ оказался интересным и приятным.
Тагамлицкий разговаривал со своей аудиторией, любил шутить, и всегда подкреплял свои шутки неповторимой веселой улыбкой. Он умел как развеселить аудиторию, так и быть деловым и серьезным. Был счастлив среди студентов и делал все возможное передать им свои знания. На его столе лежала стопка листков с определениями и задачами – в начале лекции он заставлял студентов записать на листе некоторое определение или решить некоторую задачу. Помню очень хорошо следующий регулярно задаваемый вопрос: "Что означает непрерывность данной функции в данной точке, и что означает неистинность этого".
Студенты чувствовали его самоотверженность и любили его. На похоронах в 1983 году я встретил свою учительницу по математике в низшей средней школе Аврамову. На глазах у нее были слезы. А она закончила университет целых 25 лет назад!
Кроме профессоров и студентов там собрались учители из всей страны. Все мы были подавлены. Понимали, что из нашей жизни ушел навсегда один необычный коллега, который умел придавать математике особое обаяние.
Тагамлицкий посеял много знаний и энтузиазма в болгарской математике. Тысячи учителей прошли через его аудитории. И многие из них следовали и следуют его пример. Серьезная подготовка учителей отражается в международном престиже болгарской математики. За последние 60 лет он очень высок и Тагамлицкий, конечно, имеет большую заслугу для этого.

* Воспоминания по издании "Ярослав Тагамлицки – учен и учител". Наука и изкуство, София, 1986.
** Воспоминания по журналу „Обучението по математика", София, 1/1984.